Сулейман Великолепный его правление и его семья.
Информация о жизни одного из самых знаменитых османских султанов Сулеймана Великолепного (годы правления 1520-1566, родился в 1494 г., сконч. в 1566 г.). Сулейман также прославился своей связью с украинской (по другим данным, польской или русинской) рабыней Роксоланой — Хюррем.Мы процитируем здесь несколько страниц из очень уважаемой, в том числе и в современной Турции, книги
английского автора Лорда Кинросса «Расцвет и упадок Османской империи (вышла в 1977 году), а также приведем некоторые выдержки из передач иновешания Радио «Голос Турции». Подзаголовки и оговоренные примечания в тексте, а также примечания к иллюстрациям Portalostranah.ru
Лорд Кинросс пишет:
«Восхождение Сулеймана на вершину османского султаната в 1520 году совпало с поворотным моментом в истории европейской цивилизации. Мрак позднего средневековья с его отмиравшими феодальными институтами уступал место золотому свету Ренессанса.
На Западе он должен был стать неотделимым элементом христианского баланса сил. На исламском Востоке Сулейману были предсказаны великие свершения. Десятый по счету султан-турок, правивший в начале X века хиджры, он был в глазах мусульман живым олицетворением благословенного числа десять — числа человеческих пальцев на руках и на ногах; десяти чувств и десяти частей Корана и его вариантов; десяти заповедей пятикнижья; десяти учеников Пророка, десяти небес исламского рая и десяти сидящих на них и сторожащих их духов.
Восточная традиция утверждает, что в начале каждого века появляется великий человек, предназначенный для того, чтобы «взять его за рога», управлять им и стать его воплощением. И вот такой человек явился в обличье Сулеймана — «самый совершенный из числа совершенных», следовательно, ангел небес.
Вот что писал о Сулеймане венецианский посланник Бартоломео Контарини несколько недель спустя после восхождения Сулеймана на трон:
«Ему двадцать пять лет. он высокий, крепкий, с приятным выражением лица. Его шея немного длиннее обычной, лицо тонкое, нос орлиный. У него пробиваются усы и небольшая бородка; тем не менее выражение лица приятное, хотя кожа имеет тенденцию к чрезмерной бледности. О нем говорят, что он мудрый повелитель, любящий учиться, и все люди надеются на хорошее его правление».
Получивший образование в дворцовой школе в Стамбуле, он большую часть своей юности провел за книгами и занятиями, способствующими развитию его духовного мира, и стал восприниматься жителями Стамбула и Эдирне (Адрианополя) с уважением и любовью.
Сулейман получил также хорошую подготовку в административных делах в качестве юного губернатора трех разных провинций. Он, таким образом, должен был вырасти в государственного деятеля, который сочетал в себе опыт и знания, человека действия. При этом оставаясь человеком культурным и тактичным, достойным эпохи Ренессанса, в которую он был рожден.
Наконец, Сулейман был человеком искренних религиозных убеждений, которые выработали в нем дух доброты и терпимости, без каких-либо следов отцовского фанатизма. Больше всего он вдохновлялся высоко идеей собственного долга как «Руководитель правоверных». Следуя традициям гази своих предков, он был святым воином, обязанным с самого начала своего правления доказать свою военную мощь по сравнению с силой христиан. Он стремился с помощью имперских завоеваний достичь на Западе того же, чего его отцу, Селиму, удалось добиться на Востоке.
В достижении первой цели он мог воспользоваться преимущесством нынешней слабости Венгрии как звена в цепи оборонительных позиций Габсбургов.В ходе быстротечной и решительной кампании он окружил Белград, затем подверг его обстрелу тяжелой артиллерии с острова на Дунае. «Враг, — отмечал он в дневнике, — отказался от обороны города и поджег его; они отступили в цитатель». Тут взрывы мин, подведенных под стены, предопределили сдачу гарнизона, который не получил никакой помощи от венгерского правительства. Оставив Белград с гарнизоном из подразделения янычар, Сулейман вернулся на триумфальную встречу в Стамбул, уверенный, что венгерские равнины и верхний бассейн Дуная теперь лежат беззащитными перед турецкими войсками. Тем не менее минуло еще четыре года, прежде чем султан смог возобновить свое вторжение.
Его внимание в это время было переключено с Центральной Европы на Восточное Средиземноморье. Здесь, на пути сообщении по морю между Стамбулом и новыми турецкими территориями Египта и Сирии, лежал надежно укрепленный аванпост христианства, остров Родос. Его рыцари-госпитальеры из ордена святого Иоанна Иерусалимского, умелые и грозные мореходы и воины, печально известные туркам как «профессиональные головорезы и пираты», теперь постоянно угрожали торговле турок с Александрией; перехватывали турецкие грузовые суда, везущие лесоматериалы и другие товары в Египет, и пилигримов по пути в Мекку через Суэц; препятствовали операциям собственных корсаров султана; поддержали восстание против турецких властей в Сирии.
Сулейман Великолепный захватывает остров Родос
Таким образом, Сулейман во что бы то ни стало решил захватить Родос. С этой целью он направил на юг армаду из почти четырех сотен кораблей, тогда как сам повел армию в сто тысяч человек по суше через Малую Азию к месту на побережье напротив острова.
У рыцарей был новый Великий Магистр, Вильер де Л’Иль-Адам, человек действия, решительный и мужественный, полностью преданный в воинственном духе делу христианской веры. На ультиматум со стороны султана, предшествовавший атаке и включавший привычное предложение мира, предписанное коранической традицией, Великий магистр ответил только ускорением выполнения своих планов обороны крепости, стены которой были дополнительно укреплены после предыдущей осады Мехмедом Завоевателем…
Филипп де л’Иль-Адам — глава обороны Родоса.
Осада Родоса
Турки, когда был собран их флот, высадили на остров инженеров, которые в течение месяца разведывали подходящие места для их батарей. В конце июля 1522 года подошло подкрепление из главных сил султана….
(Бомбардировка) было лишь прелюдией к главной операции по минированию крепости.
Она включала рытье саперами невидимых подкопов в каменистой почве, по которым батареи мин можно было бы продвинуть ближе к стенам и затем расставить мины и выбранных точках внутри стен и под ними.
Это был подземный подход, редко применявшийся в осадных войнах до этого времени.
Наиболее неблагодарная и опасная работа по рытью подкопов пала на ту часть войск султана, которая была призвана на военную службу преимущественно из христианского происхождения крестьян таких подвластных ему провинций, как Босния, Болгария и Валахия.
Только в начале сентября стало возможным продвинуть необходимые силы вплотную к стенам, чтобы начать вести подкопы.
Янычары под стенами Родоса. Миниатюра XVI века
Вскоре большая часть крепостного вала была пронизана почти пятьюдесятью подкопами, идущими в разных направлениях. Однако рыцари заручились содействием итальянского специалиста но минам из венецианской службы по имени Мартинегро, и он также вел подкопы.
Вскоре Мартинегро создал свой собственный подземный лабиринт тоннелей, перекрещивавшихся с турецкими и противостоящими им в различных точках, часто на расстоянии немногим большем, чем толщина планки.
Кулеврина, бывшая на вооружении защитников Родоса в 1522 г.
Он имел свою сеть постов подслушивания, оборудованных миноискателями своего собственно го изобретения — трубками из пергамента, которые сигнализировали своими отраженными звуками о любом ударе вражеский кирки, и команду родосцев, которых он обучил пользоваться ими Также Мартинегро устанавливал контрмины и «вентилировал» обнаруженные мины путем бурения спиральных отдушин, чтобы гасить силу их взрыва.
Серия атак, дорого обходившихся туркам, достигла наивысшего накала на рассвете 24 сентября, во время решающего общего штурма, объявленного накануне взрывами нескольких вновь установленных мин.
Во главе штурма, предпринятого против четырых отдельных бастионов, под прикрытием завесы черного дыма, артиллерийской бомбардировки, шли янычары, водрузившие в несколько местах свои знамена.
Но после шести часов сражения, столь же фанатичного, как и любая другая схватка в истории войн между христианами и мусульманами, наступавшие были отброшены, потеряв не одну тысячу человек.
В последующие два месяца султан не стал больше рисковать новыми генеральными атаками, а ограничил себя операциями по минированию, которые все глубже проникали под город и сопровождались малоуспешными местными штурмами. Моральный дух турецких войск был низким; к тому же приближалась зима.
Но и рыцари приходили в уныние. Их потери, хотя и оставлявшие всего лишь десятую долю потерь турок, были достаточно тяжелыми по отношению к их численности. Сокращались припасы и запасы продовольствия.
Более того, среди защитников города нашлись те, кто предпочел бы сдаться. Вполне обоснованно доказывали, что Родосу повезло, что он смог так долго существовать после падения Константинополя; что христианские державы Европы теперь уже никогда не разрешат свои противоположные интересы; что Османская империя, после завоевания ею Египта, стала в настоящее время единственной полновластной исламской державой в Восточном Средиземноморье.
После возобновления общего штурма, который провалился, султан 10 декабря выкинул белый флаг на башне церкви, располагавшейся вне городских стен, в качестве приглашения обсудить условия сдачи на почетных условиях.
Но Великий Магистр созвал совет: рыцари в свою очередь выкинули белый флаг, и было объявлено трехдневное перемирие.
Предложения Сулеймана, которые теперь смогли передать им, включали разрешение рьщарям и жителям крепости покинуть ее вместе с имуществом, которое они могли унести.
Тем, кто предпочел бы остаться, гарантировалось сохранение их домов и имущества без каких-либо посягательств, полная религиозная свобода и освобождение от уплаты налогов на протяжении пяти лет.
После горячих дебатов большинство совета согласилось, что «для Бога было бы более приемлемой вещью просить о мире и сохранить жизни простых людей, женщин и детей».
Великий Магистр продолжал предпочитать сопротивление. Но гарнизон больше не мог терпеть, нависла прямая угроза восстания.
Дворец великих магистров
Итак,на Рождество, после осады, длившейся 145 дней, капитуляция Родоса была подписана, султан подтвердил свое обещание и к тому же предложил корабли для отплытия жителей. Был произведен обмен заложниками, и небольшой отряд высокодисциплинированных янычар был послан в город. Султан скрупулезно соблюдал выдвинутые им условия, которые были нарушены лишь однажды — и он не знал об этом — небольшим отрядом войск, которые вышли из повиновения, бросились по улицам и совершили ряд зверств, прежде им их вновь призвали к порядку.
«Авеню рыцарей»
Мечеть Сулеймана
После церемониального вступления турецких войск в город Великий Магистр исполнил формальности сдачи султану, который воздал ему соответствующие почести.
1 января 1523 года Де Л’Иль-Адам навсегда покинул Родос, выйдя из города вместе оставшимися в живых рыцарями, несущими в руках развевающие знамена, и попутчиками. Потерпев кораблекрушение во время урагана вблизи Крита, они потеряли многое из оставшегося имущества, но смогли продолжать свое путешествие до Сицилии и Рима.
На протяжении пяти лет у отряда рыцарей не было пристанища. Наконец им дали приют на Мальте, где им снова пришлось сразиться с турками. Их уход с Родоса стал ударом для христианского мира, ничто теперь не представляло серьезной угрозы для турецких военно-морских сил в Эгейском море и в Восточном Средиземноморье.
Утвердив превосходство своего оружия в двух успешных кампаниях, юный Сулейман предпочел ничего не предпринимать. В течение трех летних сезонов, прежде чем приступить к третьей кампании, он занялся усовершенствованиями внутренней организации своего правительства. Впервые после вхождения во власть посетил Эдирне (Адрианополь), где предался охотничьим забавам. Затем направил в Египет войска для подавления восстания турецкого губернатора Ахмеда-паши, отказавшегося от своей верности султану. Командовать подавлением восстания он назначил своего великого визиря, Ибрагима-пашу, чтобы восстановить порядок в Каире и реорганизовать администрацию провинции.
Ибрагим Паша и Сулейман: Начало
Но по возвращении из Эдирне в Стамбул султан столкнулся с бунтом янычар. Эти воинственные, пользующиеся привилегиями пехотинцы (набиравшиеся из детей христиан 12-16 лет в турецких, главным образом европейских, провинциях. Обращаемые в ислам и в юном возрасте, отдаваемые сначала в турецкие семьи, а затем в армию, на всю жизнь теряющие связь со своей первой семьей. Прим. Portalostranah.ru) рассчитывали на ежегодные кампании, чтобы не только удовлетворить свою жажду боя, но и обеспечить себе дополнительные доходы от грабежей. Так что они негодовали по поводу затянувшегося бездействия султана.
Янычар
Янычары ощутимо становились более сильными и более осознающими свою мощь, поскольку теперь они составляли уже четверть постоянной армии султана. В военное время они были, как правило, преданными и верными слугами своего господина, хотя могли и не подчиниться его приказам, воспрещающим разграбление захваченных городов, и при случае ограничивали его завоевания, протестуя против продолжения чрезмерно напряженных кампаний. Но в мирное время, изнывая от бездействия, больше не живя в обстановке жесткой дисциплины, а пребывая в относительной праздности, янычары все больше и больше приобретали свойство угрожающей и ненасытной массы — особенно во время интервала между смертью одного султана и восшествием на трон другого.
Теперь же, весной 1525 года, они начали мятеж, грабя таможни, еврейский квартал и дома высших чиновников и других людей. Группа янычар силой проложила путь в приемную султана, который, как говорят, убил троих из них собственной рукой, но был вынужден удалиться, когда остальные стали угрожать его жизни, наставив на него свои луки.
Мятеж был подавлен с помощью казни их аги (командующего) и нескольких офицеров, подозревавшихся в соучастии, тогда как другие офицеры были уволены со своих постов. Солдаты были успокоены с помощью денежных подношений, но также и перспективой кампании на следующий год. Ибрагим-паша был отозван из Египта и назначен главнокомандующим вооруженными силами империи действующим в качестве второго после султана…
Ибрагим-паша
Ибрагим-паша — одна из самых блестящих и могущественных фигур периода правления Сулеймана. Он был по происхождению греком из христиан — сын моряка из Парги, в Ионическом море. Родился в один и тот же год — и даже, как он утверждал, на той же неделе, — что и сам Сулейман. Захваченный еще ребенком турецкими корсарами, Ибрагим был продан в рабство вдове и Магнесии (недалеко от Измира, в Турции. Также известна как Манисса. Прим. Portalostranah.ru), которая дала ему хорошее образование и научила игре на музыкальном инструменте.
Через некоторое время, в пору своей юности, Ибрагим встретил Сулеймана, в то время наследника трона и губернатора Магнесии, который был очарован им и его талантами, и сделал его своей собственностью. Сулейман сделал Ибрагима одним из своих личных пажей, затем поверенным лицом и наиболее близким фаворитом.
После восшествия Сулеймана на трон молодой человек был назначен на пост старшего сокольничего, затем последовательно занимал ряд постов в имперских покоях.
Ибрагим сумел установить со своим хозяином необычайно дружественные отношения, ночевав в апартаментах Сулеймана, обедал с ним за одним столом, делил с ним досуг, обменивался с ним записками через немых слуг. Сулейман, замкнутый по натуре, молчаливый и склонный к проявлениям меланхолии, нуждался именно в таком доверительном общении.
Под его покровительством Ибрагим был обвенчан с подчеркнутой помпой и великолепием с девушкой, которую считали одной из сестер султана.
Его восхождение к власти было на самом деле настолько стремительным, что вызвало у самого Ибрагима некоторую тревогу.
Будучи прекрасно осведомленным о причудах взлетов и падений служащих при османском дворе, Ибрагим однажды зашел настолько далеко, что стал умолять Сулеймана не ставить его на слишком высокий пост, поскольку падение будет для него крахом.
В ответ, как утверждают, Сулейман похвалил за скромность своего фаворита и поклялся, что Ибрагим не будет предан смерти, пока он правит, независимо от того, какие обвинения могут быть выдвинуты против него.
Ибрагим -паша
Но, как заметит историк следующего века в свете дальнейших событий: «Положение королей, которые являются людьми и подвержены переменам, и положение фаворитов, которые горды и неблагодарны, заставит Сулеймана не выполнить свое обещание, и Ибрагим потеряет свою веру и лояльность»
Венгрия — Османская империя:
как Венгрия исчезла с карты мира, разделенная на три части
Султан Сулейман«Мятеж янычар, возможно, ускорил решение Сулеймана осуществить поход в Венгрию. Но на него также оказало влияние поражение и пленение Франциска I императором — Габсбургом в битве при Павии в 1525 году. Франциск из своей тюрьмы в Мадриде направил в Стамбул секретное письмо, спрятанное в подошвы ботинок его посланника, прося султана об освобождении, предприняв против Карла, который в ином случае станет «хозяином моря», генеральную кампанию.(Имеется ввиду битва за Милан и Бургундию между Францией и Испанией (Священной Римской империей). И соответственно — французский король Франциск I, вскоре отпущенный Карлом V во Францию; и Карл V — император Священной Римской империи из династии Габсбургов. Прим. Portalostranah.ru).
Франциск I
К этому моменту венгры сосредоточили свои войска на равнине Мохача, примерно в тридцати милях к северу. Молодой король Людовик прибыл с армией всего лишь в четыре тысячи человек. Но самые разные по своему составу подкрепления начали прибывать, пока общая численность его войск, включая поляков, германцев и богемцев, не достигла двадцати пяти тысяч человек.
Людовик
Император (т.е. Карл V — император Священной Римской империи — а также правитель Испании, а раннее Австрии. Прим. Portalostranah.ru) когда дело подошло к выделению войск для войны с турками, оказался зависим от милости ряда протестантских сеймов. Они не торопились, даже сопротивлялись тому, чтобы выделить солдат, поскольку среди них были пацифистски настроенные лица, которые видели принципиального врага не в султане, а в папе. В то же самое время они отличались быстротой в использовании в своих собственных религиозных целях извечного конфликта между Габсбургами и турками. В результате в 1521 году сейм Вормса отказался выделить помощь на оборону Белграда, а теперь, в 1526 году, сейм Шпейера после долгих размышлений слишком поздно проголосовал за подкрепления для армии у Мохача.
На поле битвы наиболее проницательные из венгерских военачальников обсудили вопрос о стратегическом отступлении в направлении Буды, приглашая тем самым турок последовать за ними и растянуть свои коммуникации; более того, выигрывая по ходу дел за счет пополнений от армии Запольяи, в тот момент находившейся всего в нескольких днях перехода, и от контингента богемцев, уже появившихся на западной границе.
Но большинство венгров, самоуверенных и нетерпеливых, вынашивало мечты о немедленной боевой славе. Ведомые воинственной мадьярской знатью, которая одновременно не верила королю и завидовала Запольяи, они шумно требовали немедленного сражения, заняв наступательную позицию прямо на этом месте. Их требования возобладали, и битва произошла на болотистой, растянувшейся на шесть миль равнине и западу от Дуная — на месте, выбранном для того, чтобы могла развернуться венгерская кавалерия, но предоставляющем такие же возможности более профессиональной и более многочисленной кавалерии турок. Узнав об этом безрассудном решении, дальновидный и умный прелат предсказал, что «венгерская нация будет иметь в день битвы двадцать тысяч мертвецов и было бы хорошо, чтобы папа канонизировал их».
Битва Мохаче 1526Нетерпеливые как в тактике, так и в стратегии венгры открыли сражение фронтальной атакой их тяжеловооруженной кавалерии, ведомой лично королем Людовиком и нацеленной прямо в центр турецкой линии. Когда показалось, что намечается успех, за атакой последовало общее наступление всех венгерских войск. Однако турки, рассчитывая таким образом ввести противника в заблуждение и разгромить его, спланировали свою оборону в глубину, разместив свою главную линию дальше к тылу, у склона холма, прикрывавшего ее сзади. В результате венгерская кавалерия, в данный момент все еще мчавшаяся вперед, вышла на основное ядро турецкой армии — янычар, сгруппировавшихся вокруг султана и его знамени. Вспыхивали жестокие рукопашные схватки, и в один из моментов султан сам оказался в опасности, когда стрелы и копья ударили в его панцирь. Но сильно превосходившая противника турецкая артиллерия, как обычно, умело применявшаяся, решила исход дела. Она тысячами косила венгров и дала туркам возможность окружить и разбить венгерское войско в центре позиции, уничтожая и рассеивая противника до тех пор, пока оставшиеся в живых не бросились бежать в полном беспорядке на север и на восток. Битва, таким образом, была выиграна за полтора часа.
Битва Мохаче 1526
Битва Мохаче 1526Король Венгрии погиб на поле боя, пытаясь бежать с раной, полученной в голову. (Людовику было 20 лет. Прим. Portalostranah.ru). Его тело, опознанное по драгоценным камням па шлеме, было обнаружено в болоте, где, затянутый тяжестью собственной брони, он утонул под своей упавшей лошадью. Его королевство умерло вместе с ним, поскольку у него не было наследника; погибла и большая часть мадьярской знати и восемь епископов. Утверждают, что Сулейман выразил рыцарское сожаление но поводу смерти короля: «Пусть Аллах будет снисходителен к нему и накажет тех, кто обманул его неопытность: в мои желания не и ходило, чтобы он так прекратил свой путь, когда он едва лишь попробовал вкус сладости жизни и королевской власти».
Битва Мохаче 1526
Более прагматичным и далеко не рыцарским был приказ султана не брать пленных. Перед его ярко-красного цвета имперским шатром вскоре была сооружена пирамида из тысячи голов венгерской знати, 31 августа 1526 года, на следующий день после битвы, он записал в своем дневнике: «Султан, восседающий на золотом троне, принимает выражения почтения от своих визирей и беев; массовое убийство 2 тысяч пленных; льет проливной дождь». 2 сентября: «Убитые при Мохаче 2 тысячи венгерских пехотинцев и 4 тысячи кавалеристов преданы земле». После этого Мохач был сожжен, а окрестности преданы огню акынджи (Акынджи (т.е., в переводе, «совершающий рейд») — османская иррегулярная конница, в которой, в отличие от янычар, служили тюрки, а не славянские рабы. Прим. Potalostranah.ru).
Не без основания «развалины Мохача», как до сих пор называют это место, было описано как «могила венгерской нации». До сих пор, когда случается несчастье, венгр творит: «Неважно, большей была потеря на поле Мохача».
Битва Мохаче 1526
После битвы при Мохаче, на последующие два столетия утвердившей положение Турции в качестве превосходящей своей силой другие державы в сердце Европы, организованное сопротивление Венгрии фактически сошло на нет. Ян Запольяи и его войска, которые могли бы повлиять на исход сражения, достигли Дуная на следующий день, но поспешили ретироваться, едва получив известие о поражении своих соотечественников. 10 сентября султан и его армия вошли в Буду. По пути туда: «4 сентября. Приказал убить всех крестьян в лагере. Исключение для женщин. Акынджи запрещено заниматься грабежами». Это был запрет, который они постоянно игнорировали.
Битва Мохаче 1526
Город Буда был сожжен дотла, и сохранился только королевский дворец, где Сулейман устроил свою резиденцию. Здесь, в компании Ибрагима, он собрал коллекцию из дворцовых ценностей, которая по реке была доставлена в Белград, а оттуда далее — в Стамбул. Эти богатства включали большую библиотеку Матиаша Корвина, известную по всей Европе, вместе с тремя бронзовыми скульптурами из Италии, изображавшими Геркулеса, Диану и Аполлона. Наиболее ценными трофеями были, однако, две громадные пушки, которые (прадед Сулеймана, завоевавший Константинополь Прим. Portalostranah.ru) Мехмед Завоеватель обязан был уничтожить после неудавшейся осады Белграда и которые венгры с тех пор гордо демонстрировали как доказательство своего героизма.
Suleiman Mohacs
Султан, погруженный теперь в удовольствия обычной и соколиной охоты, в мир музыки и дворцовых балов, тем временем размышлял, что же он будет делать с этой страной, которую покорил со столь неожиданной легкостью. Предполагалось, что он оккупирует Венгрию оставит там свои гарнизоны, добавив ее к империи, как он поступил с Белградом и Родосом. Но в данный момент он предпочел довольствоваться плодами своей ограниченной победы. Его армия, по существу пригодная к ведению боевых действий только в летнеее время, страдала от суровой, дождливой погоды долины Дуная.
К тому же приближалась зима, и его войско не было способно осуществлять контроль над всей страной. Более того, присутствие султана требовалось в столице, чтобы разобраться с беспорядками и Анатолии, где надо было подавить восстания в Киликии и Карамане. Пути сообщения между Будой и Стамбулом были очень длинными. По словам историка Кемальпаши-заде: «Время, когда эту провинции следовало бы присоединить к владениям ислама, еще не пришло. Дело было отложено до более подходящего случая».
Поэтому Сулейман соорудил мост из лодок через Дунай к Пешту и после предания города огню повел свои войска домой вдоль левого берега реки.
Его уход оставил в Венгрии политический и династическим вакуум. Два соперничающих претендента стремились заполнить его оспаривая корону умершего короля Людовика. Первым был эрцгерцог Фердинанд Габсбург, брат императора Карла V и шурин бездетного короля Людовика, на трон которого он имел законные основания претендовать. Его соперником-претендентом был Ян Запольяи, правящий князь Трансильвании, который, как венгр, мог привлечь на свою сторону закон, исключающий участие иностранцев в борьбе за трон его страны, и который с его по-прежнему свежей и не измотанной в боях армией практически контролировал большую часть королевства.
Ян ЗапольяиСейм, состоявший в основном из венгерской знати, избрал Запольяи, и тот вошел в Будапешт, чтобы быть увенчанным короной. Это устроило Сулеймана, который мог рассчитывать на то, что Запольяи выполнит свое обещание, тогда как сам Запольяи получил материальную поддержку от Франциска I и его антигаббсбургских союзников.
Однако несколько недель спустя соперничающий сейм, поддерживаемый прогерманской частью родовой знати, избрал Фердинанда, который уже был избран королем Богемии, Королем Венгрии. Это привело к гражданской войне, в которой Фердинанд на свой страх и риск пошел походом на Запольяи, нанес ему поражение и отправил в изгнание в Польшу. Фердинанд в свою очередь был коронован как король Венгрии, оккупировал Буду и начал строить планы создания центрально-европейского государства Габсбургов, образованного из Австрии, Богемии и Венгрии.
Фердинанд I
Подобные планы, однако, должны были зависеть от турок, Дипломатия которых отныне и впредь влияла на курс европейской истории. Из Польши Запольяи направил в Стамбул посла, ища союза с султаном. Сначала он встретил со стороны Ибрагима и его коллег-визирей высокомерный прием. Но в конце концов султан согласился дать Запольяи титул короля, фактически даря ему земли, которые завоевали его армии, и обещая ему защиту от Фердинанда и всех его врагов.
Был подписан договор, по которому Запольяи взял на себя обязательство выплачивать султану ежегодную дань, выделять в его распоряжение каждые десять лет десятую часть населения Венгрии обоих полов и навечно предоставить право свободного прохода через его территорию вооруженным силам турок. Это превратило Яна Запольяи в вассала султана, а его часть Венгрии — в королевство-сателлита под протекторатом Турции.
Фердинанд в свою очередь направил в Стамбул послов в надежде достичь перемирия. Султан отказал им в их самоуверенных требованиях, и они были брошены в тюрьму.
Теперь Сулейман готовил планы третьей кампании в верхней части долины Дуная, целью которой была защита Запольяи от Фердинанда и вызов самому императору Карлу V.
Карл V
Сулейман Великолепный пытается взять город Вену
Султан Сулейман
10 мая 1529 года он покинул Стамбул с армией, еще большей, чем раньше, вновь под командованием Ибрагима-паши. Дожди лили еще сильнее, чем раньше, и экспедиция достигла предместий Вены на месяц позже, чем планировалось. Тем временем Запольяи пришел приветствовать своего господина на поле Мохача с шестью тысячами человек. Султан принял его с подобающей церемонией, увенчав священной короной святого Стефана…
К счастью для обороняющихся (в Вене), Сулейман был вынужден из-за дождей оставить позади себя основную часть своей тяжелой осадной артиллерии, столь эффективной на Родосе. Он имел только легкие пушки, способные нанести лишь незначительные повреждения укрепленным стенам, и поэтому мог полагаться главным образом на закладку мин. Тем не менее, султан недооценил стоящую перед ним задачу, когда предложил гарнизону сдаться, заявляя, что он стремился только преследовать и обнаружить короля Фердинанда.
Мушкетный огонь турок был настолько метким и постоянным, что делал невозможным появление любого защитника на этих стенах без риска получить рану или быть убитым; их лучники, прятавшиеся среди руин пригородов, выпускали бесконечный град стрел, причем настолько убийственный, что они попадали в бойницы и амбразуры в стенах, не давая возможности горожанам выйти на улицу. Стрелы летели по всем направлениям, и венцы брали некоторые из них, обернутые в дорогие ткани и даже украшенные жемчугом, — видимо, выпущенные знатными турками, — в качестве сувениров на память.
Турецкие саперы взрывали мины и, несмотря на активное контрминирование через городские погреба, в стенах города в результате начали образовываться большие бреши. Постоянно возобновлявшиеся атаки турок отражались мужественными защитниками города, которые отмечали свой успех громким звучанием труб и военной музыки. Они сами периодически совершали вылазки, возвращаясь иногда с пленными — с трофеями, которые в одном случае составили восемьдесят человек и пять верблюдов.
SiegeOfViennaByOttomanForces
Сулейман наблюдал за военными действиями из высоко возносившегося над лагерем турок, покрытого коврами шатра, увешанного изнутри тонкими дорогими тканями и обставленного софами, украшенными драгоценными камнями и многочисленными башенками со шпицами из золота.
Вечером 12 октября в ставке султана был созван Диван — военный совет, чтобы решить, продолжать или прекратить осаду. Ибрагим, выражая взгляды большинства, предпочел бы снять ее; моральный дух армии был низок, зима приближалась, припасы уменьшались, янычары проявляли недовольство, противник ожидал близкого подкрепления. После обсуждения было решено попытаться предпринять четвертый и последний главный штурм с предложением войскам исключительных денежных вознаграждений за успех. 14 октября штурм был начат янычарами и отборными частями армии султана. Штурм натолкнулся на отчаянное, продолжавшееся час за часом сопротивление. Атакующим не удался штурм бреши в стенах шириной в 150 футов. Потери турок были настолько тяжелыми, что они породили широко распространившееся разочарование.
Армия султана, способная воевать только в летнее время, не могла выдержать зимней кампании, не потеряв своих лошадей, и , следовательно, была поэтому ограничена сезоном военных действий продолжительностью едва ли больше шести месяцев. Но и сам султан, и сопровождавшие его министры не могли столь долгое время отсутствовать в Стамбуле. Теперь, когда шла уже середина октября и последняя атака окончилась неудачей, Сулейман снял осаду и отдал приказ на общее отступление. Турецкие войска подожгли свой лагерь, убивая или сжигая заживо пленных, захваченных в австрийской провинции, исключая тех, обоего пола, кто был помоложе и кто мог быть продан на невольничьих рынках. Армия вступила на свой долгий путь до Стамбула, тревожимая стычками с вражеской кавалерией и изматываемая непогодой.
Сердце христианской Европы не было отдано в руки турок. Султан Сулейман потерпел свое первое поражение, будучи отброшенным от стен великой столицы силой, которую его собственная превосходила в отношении три к одному. В Буде его вассал Запольяи встретил его комплиментом по поводу его «успешной кампании».
Именно такой султан пытался представить ее своим подданным, отмечавшим его возвращение народными гуляньями во имя расточительного и великолепного праздника обрезания его пятерых сыновей. Султан стремился сохранить свой авторитет, преподнося все так, будто он не собирался овладеть Веной, а лишь хотел сразиться с эрцгерцогом Фердинандом, который не осмелился выйти против него и кто, как впоследствии выразился Ибрагим, был всего лишь маленьким венским обывателем, не заслуживающим серьезного внимания».
В глазах всего мира авторитет султана был спасен прибытием в Стамбул послов от Фердинанда, предложивших перемирие и ежегодный «пансион» султану и великому визирю, если они признают его и качестве короля Венгрии, уступят Буду и откажут в поддержке Запольяи.
Султан по-прежнему выражал решимость скрестить оружие с императором Карлом. Поэтому 26 апреля 1532 года он еще раз двинулся вверх по Дунаю со своей армией и речным флотом. Прежде чем достичь Белграда, Сулейман был встречен новыми послами Фердинанда, которые теперь предлагали мир на еще более примирительных условиях, увеличив размеры предложенного «пансиона» и выразив готовность признать отдельные претензии Запольяи.
Но султан приняв послов Фердинанда в роскошно обставленном помещении и дав им почувствовать себя униженными тем, что их разместили ниже посланника Франции, подчеркнул только, что его врагом был не Фердинанд, а Карл: «Король Испании, — с вызовом сказал он, — на протяжении длительного времени заявлял о своем желании пойти против турок; но я, милостью Божьей, иду с моей армией против нет Если у него храброе сердце, пусть он подождет меня на поле боя, и тогда на все воля Божья. Если, однако, он не захочет подождать меня, пусть он пришлет дань моему императорскому величеству».
На этот раз император, вернувшийся в свои германские владения временно находясь в мирных отношениях с Францией, полностью осознавая серьезность турецкой угрозы и свое обязательство защитить от нее Европу, собрал самую крупную и наиболее сильную императорскую армию из всех, когда-либо прежде противостоявших туркам. Вдохновляемые сознанием того, что это есть решающий, поворотный пункт в борьбе между христианством и исламом, солдаты толпами стекались к театру военных действий изо всех уголков его владений. Из-за Альп пришли контингенты итальянцев и испанцев. Собралась армия, которой до того никогда не доводилось собирать в Западной Европе.
Чтобы собрать такую армию, Карл был вынужден прийти к согласию с лютеранами, которые до этого делали напрасными все усилия по обороне империи своим нежеланием выделить соответствующие денежные средства, военное снаряжение и припасы для той цели. Теперь, в июне 1532 года, в Нюрнберге было достигнуто перемирие, по которому католический император в обмен на такую поддержку сделал протестантам важные уступки и на неопределенное время отложил окончательное решение религиозного вопроса. Так Османская империя парадоксальным образом стала, по сути дела, «союзником Реформации».
Теперь Сулейман, вместо того чтобы идти, как и раньше, долиной Дуная прямо на Вену, выслал вперед нерегулярную кавалерию, чтобы продемонстрировать перед городом свое присутствие и опустошить его окрестности. Сам же он вел свою главную армию несколько южнее, в открытую местность, возможно, с намерением выманить врага из города и дать ему сражение на местности, более благоприятной для его регулярной кавалерии. Примерно в шестидесяти милях к югу от города он был остановлен перед небольшой крепостью Гюнс, последним городом Венгрии перед австрийской границей. Здесь султан столкнулся с неожиданным и героическим сопротивлением небольшого гарнизона, который под руководством хорватского аристократа по имени Николай Юрисич стойко держался до конца, задержав продвижение Сулеймана почти на весь август месяц…
В конце концов Ибрагим придумал компромисс. Обороняющимся объявили, что султан, учитывая их храбрость, решил пощадить их. Военачальника с почетом принял Ибрагим, и тот согласился на условия сдачи «на бумаге», передав ключи от города в знак номинального турецкого владения. После этого лишь небольшому количеству турецких солдат было разрешено пойти внутрь города, чтобы людей поставить у пробоин в стенах и не допустить массового убийства и разграбления.
Продолжение в следующей части.
Но на этом мы с вами не прощаемся, заходите ещё!
Подписывайтесь на обновления нашей странички на Фэйсбук и обязательно поделитесь с друзьями! До скорых встреч!
С любовью, «Будь в теме!»